Владимир Колычев - Всем женщинам должен [сборник]
— Так я не про эту невинность… А ты что, девственник?
— Ну нет, конечно…
— Спал с бабами?
— Спал, конечно.
— А с Катей?
— С Катей — нет…
— Тогда зачем Кривичева ножом ударил?
— Я ударил?! — обомлел Сипачев. — Что вы такое говорите?
— Если это сделал не ты, откуда ты знаешь, что в доме произошло преступление?
— Я знаю?!
— Я сказал тебе про эксперта, сказал про преступление… Почему ты не спросил, что произошло в доме? Про пальчики сказал, а про преступление не спросил…
— Не знаю я ничего, — взгляд у Сипачева поплыл, Табачный это заметил.
— Не знаешь?
— Не знаю.
— А почему тогда не спрашиваешь? Или я тебе сказал, что здесь произошло?
— Ну, да, сказали. Кривичева ножом ударили, — сконфуженно пробормотал парень.
— Я сказал, что здесь ударили?
— Нет. Но я так понял…
— А может, знал? — дожимал Табачный.
— Не знал.
— И не было тебя здесь?
— Э-э, ну был…
— А говорил, что не был. И как тебе после этого верить?
— Ну, я не должен был здесь быть.
— Почему?
— Потому что это не мой дом.
— Но ты же хочешь, чтобы он твоим стал. Потому и Кривичева пырнул… Я все, Сипачев, знаю. И знал, что ты сегодня здесь будешь. Поэтому и человека прислал, — Табачный кивнул на Плошникова. — А почему ты должен был сюда прийти, я тебе объясню. Ты узнал, что сегодня мы выпустили Гаеву. Ты правильно понял, что мы вышли на след настоящего преступника, поэтому пришел сюда, чтобы уничтожить следы преступления… Раньше надо было кровь смывать, Сипачев! Поздно уже!..
— Да, но я не трогал Кривичева! — растерянно мотнул головой парень.
— Ты не трогал, но мы можем тебя в этом обвинить, так? Так! А почему ты так думаешь? Потому что знаешь про кровь, которая осталась на стене…
— Я не знаю… Вы сказали… — глаза у Сипачева забегали.
— Знаешь. — В разговор снова вступил Плошников. — Только вот непонятно, почему вы ее не смыли. Машину дочиста вымыли, а кровь не смыли…
— Какую машину?
— Катин «Мерседес», который в гараже стоит. Будем посмотреть, есть ли в нем твои пальчики. Думаю, что есть…
— Ну, есть… — принужденно согласился Сипачев. — Я брал машину. А перед тем как в гараж поставить, помыл…
— Когда брал?
— На выходные… Тут мойка недалеко, я заезжал, они там подтвердят.
— А кровь со стены почему не смыл? — напирал Плошников.
— В доме?
— В доме.
— А здесь Кривичева порезали?
— Здесь.
Сипачев закрыл глаза и что-то прошептал себе под нос.
— Если хочешь покаяться, давай сейчас. Эксперт придет, поздно будет, — сказал Табачный.
— Я думал, это Катина кровь! — Парень распахнул глаза и испуганно посмотрел на майора.
— Когда ты ее увидел?
— Я Катю искал, был здесь…
— А когда она пропала?
— Сразу после того, как вы поговорили с ней возле больницы. Ну, сразу после того, как туда Кривичев попал… Помните, вы подошли к нам, документы у меня взяли… Я ее потом домой отвез. И все, больше ее не видел.
— Куда домой отвез, сюда или к родителям?
— К родителям.
— Она должна была с женой Кривичева встретиться. В кафе «Резидент».
— Она не говорила.
— Но ее там не было.
— Не знаю… Я не знаю, куда она делась… Я звонил ей, звонил, а телефон не отвечал. Я поехал к ней домой, Валентина Дмитриевна сказала, что ее уже три дня нет… Да и в институте она не появлялась…
— И ты отправился ее искать?
— Ну, она могла в Балаково к тетке уехать. Она как-то с мамой поссорилась и сбежала от нее. Валентина Дмитриевна мне ключи от дома дала, я сюда поехал, вдруг она здесь… Я зашел, смотрю: кровь на стене… Ну, думаю, с Катей что-то случилось. А в гараже машина, ну, я сдуру взял, в Балаково поехал, к утру вернулся…
— И машину сдуру помыл? — усмехнулся Плошников.
— Нет, не сдуру… Испачкал сильно…
— А почему это Катина кровь здесь могла быть? — спросил Табачный.
— Она говорила, что добром это все не закончится…
— Что не закончится?
— Ну, не просто же так Диму зарезали. И ей достаться могло. Она боялась.
— И кто мог его зарезать? — скептически усмехнулся Табачный.
Он видел, что парень совсем не прочь переложить свою вину на чужие плечи.
— Ну, мало ли…
— Ей кто-то угрожал?
— Ну, жена Кривичева угрожала. Сказала, что, если она от ее мужа не отстанет, ей худо будет. Сказала, что возможности у нее для этого есть…
— И все? — хмыкнул Табачный.
— Ну, я понимаю, что все это слова… — сконфуженно вздохнул Сипачев.
Дверь «Лексуса» открылась, из машины, поправляя шубу, вышла Кривичева. Растрепанная, помятая, но уже протрезвевшая. Во всяком случае, на ногах она держалась уверенно.
— Это слова слабой женщины! — с язвительным укором сказала она Сипачеву, тыкая в его сторону пальцем. — И ты, сильный мужчина, ими прикрываешься!..
Табачный с удивлением смотрел на нее. Он знал, что Кривичева здесь, но как-то упустил ее из виду. А она была в машине и, по всей видимости, подслушивала разговор. Или просто слушала.
— Только какой ты сильный мужчина? — продолжала она. — Как вор себя вел! Как подлый трусливый вор! Дима за порог, а ты к его любовнице, как стервятник на падаль!..
— Катя — не падаль! — вяло запротестовал Сипачев.
— Да, но ты — стервятник!.. Не удивлюсь, если это ты Диму добил!
— Добил, — кивнул Табачный.
Ему понравилось это слово. Действительно, Сипачев мог добить своего соперника. Катя могла подсесть в машину к Кривичеву и отвезти сюда, или он сам приехал к ней. Как там было, не столь важно, главное, что Катя оказывала Диме медицинскую помощь, когда Сипачев ударил его ножом.
Видимо, Кривичев рассказал Кате, как было дело, и у Сипачева возникла мысль подставить Риту Гаеву. Он же не совсем дурак и мог сообразить, что следствие выйдет на нее и она во всем признается. Кривичев мог умереть в этом доме, а его труп можно было вывезти потом куда-нибудь. Дескать, ехал с колотой раной в шее, остановился, потерял сознание и умер… И все шишки — на Гаеву. Она же все начала, ей и отвечать.
Глава 12
На стене в каминном зале действительно оказались следы крови. И на стене, и на диване. Чья это кровь, Зацепин пока сказать не мог. Но то, что это кровь, а, например, не кетчуп, сомнений не было. И отпечатки пальцев Сипачева нашлись — как в доме, так и в машине.
Табачный задержал Сипачева, надел на него наручники, но в управление отправлять не спешил.
— Кровь смыть можно было, — сказал он, с насмешкой глядя на парня. — А ты, Вадим Антонович, не догадался. Как же ты так сплоховал?
— Если бы я знал, что это кровь Кривичева… — Сипачев закрыл глаза, пытаясь успокоиться.
— А вдруг это не его кровь?
— Ну, вы же говорите…
— Мы можем ошибаться.
— Да нет, пусть лучше это будет его кровь! — Парень встрепенулся, открыл глаза.
— Это не в твоих интересах.
— Я не хочу, чтобы это была Катина кровь!
— Ты серьезно думаешь, что это ее кровь? — Табачный внимательно посмотрел на него.
Возможно, парень пытался разыграть перед ним трогательную сцену с безутешным влюбленным. А вдруг с Катей Майоровой действительно приключилась беда? Может, Сипачев на самом деле пытается, но не может ее найти?..
— Ну, может, ее по носу ударили. А потом увезли.
— Кто увез?
— Не знаю.
В дверях появилась Кривичева:
— А может, это я сделала?
Сама уезжать она не торопилась, а прогнать ее Табачный не решился. Вдруг возникнут вопросы… За все время, что в доме работал эксперт, Кривичева ни разу не дала о себе знать. Сидела в машине или тенью бродила по дому. Бродила и слушала…
— А вы могли это сделать? — спросил Платон.
— Ну, если этого послушать, то да… — презрительно поморщилась Вика, глядя на Сипачева.
— А если Катю действительно увезли?
— Ему видней… — усмехнулась Кривичева.
— Ну, может быть, — кивнул Табачный.
Сипачев действительно мог избавиться от Кати, если та отказалась играть на его стороне. Может, он убил девушку, а труп вывез на ее же машине. А потом вымыл «Мерседес». Надо бы поговорить с мойщиками, вдруг они заметили кровь в машине или еще что-то подозрительное.
— Я, наверное, домой поеду, — сказала Кривичева, глядя на часы.
— Так вас, Виктория, никто не держит.
— Да я понимаю… Просто голова тяжелая, плохо соображаю… Я хотя бы Янине позвонила? — приложив ко лбу ладонь, напряженно спросила она.
— Это вы о чем? — Табачный внимательно посмотрел на Вику.
Но Кривичева уже не обращала на него внимания. Она поспешила из дома. Майор подошел к окну и увидел, как из ее машины с сонным видом выходит недовольная Женя. Видно, пригрелась там, заснула, а Кривичева велела ей выйти.
